– Я просто хотел убедиться, Мейсон, – сказал шериф.

– Благодарю, – наклонил голову адвокат.

Он вышел из хижины, оставив своих спутников вдвоем.

Пол Дрейк поджидал Мейсона в вестибюле «Плацца-отеля» вСан-Молинасе. Взглянув на часы, он сказал:

– Ты запоздал, Перри, но Гиббс нас все-таки ждет.

– Прежде чем мы отправимся, Пол, я хотел бы знать, пыталсяли кто-нибудь связаться с Гиббсом насчет попугая?

– Не думаю, а что?

– Ты знаешь точно или просто не думаешь?

– Не думаю, потому что я примерно с час болтался в техместах, а потом отправился в отель. Я полагал, что ты подъедешь с минуты наминуту.

– Я задержался потому, что мы обнаружили, что к еготелефонной линии кто-то подключился.

– К линии Сейбина?

– Да. К телефонному кабелю в охотничьем домике. Возможно,отводкой последнее время не пользовались. Но, с другой стороны, кто-то могподслушать наш с тобой разговор. Это еще не все. Сейбин финансировал комиссию,которая расследовала дело о подкупе и взяточничестве в высоких сферах.

Дрейк тихонько присвистнул.

– Если дело обстояло таким образом, то у него были сотниврагов, готовых с ним расправиться, даже не моргнув глазом.

– Да, это линия для полиции. Нам с ней не справиться, мы ейне соперники.

– Ты хозяин, тебе и решать. Но все же нам надо съездить кГиббсу и поговорить с ним. У него имеется замечательное описание человека,купившего попугая.

– В отношении попугая он не сомневается?

– Нет. Ты сам с ним потолкуешь. По его словам, у парня былпотрепанный вид. Но если кто-то из высокопоставленных негодяев решил покончитьс Сейбином, он не стал бы сам заниматься мокрым делом, а нанял бы какое-нибудьотребье.

– Твой Гиббс узнал бы человека, приобретшего попугая, еслибы взглянул на него еще раз?

– Говорит, что да.

– Хорошо. Поехали.

Делла ожидала их в машине, не выключая мотора.Поздоровавшись с Полом, она протянула Мейсону газету:

– Почитайте последние дневные новости… Мне ехать?

– И поскорей.

– Где это, Пол?

– Прямо вдоль этой улицы три квартала, потом направо. Домнаходится на боковой улочке, так что машину можно поставить прямо перед ним.

– Ага.

Машина плавно тронулась с места. Мейсон развернул газету.

– Вряд ли я найду для себя что-то новое.

– Каким образом они сумели столь точно определить времяубийства, если так долго не находили труп? – поинтересовался Пол.

– Это целый роман, все построено на дедуктивных выводахшерифа, – сказал адвокат. – Я бы сказал, малый с головой. Я тебе все расскажу,когда у нас будет больше времени.

Он просматривал газету, пока Делла не остановила машину узоомагазина. Пол и Мейсон вышли первыми.

– Мне оставаться здесь, шеф? – спросила Делла.

– Да, так будет разумнее. Останови машину перед пожарнымкраном и не выключай мотора. Вряд ли мы долго там задержимся. – Он протянул ейгазету: – Посмотри последние новости, пока мы занимаемся попугаем. И перестаньжевать сухари. Перебьешь себе весь аппетит!

Она рассмеялась.

– Ты мне сам напомнил про эти сухари, когда кормил сойку.Поскольку мы с Полом рассчитываем на шикарный обед в ресторане, ты долженрадоваться, что я грызу сухари и не буду требовать всего в двойном размере.

Они вошли в зоомагазин.

Артур Гиббс оказался высоким худощавым человеком ссовершенно лысой головой и глазами линялого голубого цвета, какой приобретаютрубашки, оставленные слишком долго висеть под жгучими солнечными лучами.

– Привет, – сказал он с довольно приятной улыбкой. – А я ужерешил, что вы не придете, и думал закрывать магазин.

– Это Перри Мейсон, – сказал Пол.

Мейсон протянул руку и почувствовал в ладонях нечтокостлявое, вялое, лишенное энергии. Гиббс тут же спросил:

– По-видимому, вы интересуетесь этим попугаем?

Мейсон кивнул.

– Все было так, как я вам рассказывал. – Гиббс повернулся кДрейку.

– Это не имеет значения. Пусть мистер Мейсон все узнает изпервых рук. Так что расскажите ему обо всем.

– Ну, мы продали птицу…

– Начните с того, как вы опознали попугая.

– Разумеется, тут я основываюсь всего лишь на предположении.Вы спросили меня, не знаю ли я такого попугая, который ругается, когда хочетесть. Я сам научил его этому фокусу.

– С какой целью?

– Покупатели бывают разные. Некоторым, понимаете ли, кажетсязабавным, что птица ругается. Обычно они вскоре устают от этой ругани истараются избавиться от птицы, но поначалу все умиляются.

– Так что, вы специально учите попугаев ругаться?

– Разумеется. Бывает так, что стоит попугаю один разуслышать какое-то словечко или целую фразу, и он запоминает. Но по большейчасти приходится тренировать каждый звук. Конечно, никому и в голову неприходит их учить неприличным ругательствам. Несколько чертей и дьяволов вполнедостаточно. Люди хохочут до колик, когда услышат соленое словцо вместопривычного: «Полли хочет печеньице», и сразу приобретают попугая не торгуясь.

– Прекрасно. Когда вы продали птицу?

– Во вторник второго сентября.

– В котором часу?

– Часа в два или в три, насколько мне помнится.

– Расскажите мне про человека, купившего его.

– Он носит очки. У него какие-то усталые глаза. Одет ондовольно скверно, и сам он казался каким-то потерянным… После того, как мыразговаривали с мистером Дрейком, я все думаю и думаю об этом человеке. Я бы неназвал его несчастным. Понимаете, наверное, его правильно сравнить с тем самымкотом, который ходил сам по себе и был счастлив своей независимостью. Как всказке у Киплинга. Вряд ли у него было много денег. Пиджак у него лоснился,локти только что не светились. Одно несомненно, он выглядел на редкостьопрятным.

– Сколько ему лет?

– 57 или 58.

– Бритый?

– Да. У него широкие скулы и удивительно прямой рот. Этотчеловек приблизительно вашего роста, но более узкоплечий.